«Два беса, три ведьмы, четыре козла…»
Прогрессия ночи, развитие зла.
Моё небреженье высоким скольженьем
по грубому тракту хмельного чела.
Какая-то низость, какая-то злоба
к утратам святого по разным причинам.
Но я не завишу от ранга просторов,
не жажду примазаться к лику особы,
владеющей правом мышленья и взором.
Я только художник, рисующий город,
и благо, когда не дробятся предметы,
а снег на деревья, карнизы и крыши
так тихо ложится… Никто не услышит.
И благо, что влага твоя светоносна,
и я обладаю ядром Абсолюта,
касаясь тебя, твоего пониманья
дремучим наречьем и тихою дланью.
Какого ещё пожелаешь уюта?
Забудем, что исстари Странствие слёзно.
Терновые ветви пророков нас минут,
как, впрочем, и жизнь в ожидании чуда.
Я помню об этом, рисуя картины.
Но ныне и присно суждение косно.
И чёрен, тоскою обугленный грифель,
рифмующий твой улетающий профиль
в звенящую стужу дверного проёма,
к несбыточным целям лазури и хрома…
Ты та, для которой последние крохи
рассыпало небо… И как ни убоги
таланты мои, но они продолженье
вселенских законов, душевных движений.
Я счастлив, что вижу в тебе отраженье
всего, чем наполнен порядок и хаос.
За жизнью и смертью другие понятья,
но даже и там не ослабнут объятья.
Ты помнишь?.. Сгорят и сотрутся распятья,
Ты видишь?.. соборы и разные веры,
Ты знаешь?.. мы, всё-таки, сёстры и братья,
Навеки… роднее Адама и Евы.
Но это деленье на правых и левых…
Но этот реестр искалеченных судеб…
Вчера и сегодня такие примеры
сближенья, id est, удаленья от сути…
Кто лижет, кто лжёт, кто ложится, кто ложит,
кто вторит: «Бардак…», кто возносит: «Фиеста!..»
А кто не желает, кто просто не может…
Куда тому деться, и где ему место?
Попытки мои говорить откровенно
приводят к похмелью. И скрытою целью
меня унижают. И я постепенно
склоняюсь к цинизму, внимаю безделью,
и мысленно снова от вас уезжаю…
Зима в моём сердце, заносы и наледь.
Там светит надежда сквозь дымку метели.
Твердят, что Весна наступает в Финале…
Не знаю, дождаться хотя бы капели.
Что мы ещё живы, лишь наша заслуга.
Прижмись ко мне крепче, ничто не пропало!
Продолжим дорогу, сжимая друг друга,
моля, чтобы чаша и нас миновала…
1989
Прогрессия ночи, развитие зла.
Моё небреженье высоким скольженьем
по грубому тракту хмельного чела.
Какая-то низость, какая-то злоба
к утратам святого по разным причинам.
Но я не завишу от ранга просторов,
не жажду примазаться к лику особы,
владеющей правом мышленья и взором.
Я только художник, рисующий город,
и благо, когда не дробятся предметы,
а снег на деревья, карнизы и крыши
так тихо ложится… Никто не услышит.
И благо, что влага твоя светоносна,
и я обладаю ядром Абсолюта,
касаясь тебя, твоего пониманья
дремучим наречьем и тихою дланью.
Какого ещё пожелаешь уюта?
Забудем, что исстари Странствие слёзно.
Терновые ветви пророков нас минут,
как, впрочем, и жизнь в ожидании чуда.
Я помню об этом, рисуя картины.
Но ныне и присно суждение косно.
И чёрен, тоскою обугленный грифель,
рифмующий твой улетающий профиль
в звенящую стужу дверного проёма,
к несбыточным целям лазури и хрома…
Ты та, для которой последние крохи
рассыпало небо… И как ни убоги
таланты мои, но они продолженье
вселенских законов, душевных движений.
Я счастлив, что вижу в тебе отраженье
всего, чем наполнен порядок и хаос.
За жизнью и смертью другие понятья,
но даже и там не ослабнут объятья.
Ты помнишь?.. Сгорят и сотрутся распятья,
Ты видишь?.. соборы и разные веры,
Ты знаешь?.. мы, всё-таки, сёстры и братья,
Навеки… роднее Адама и Евы.
Но это деленье на правых и левых…
Но этот реестр искалеченных судеб…
Вчера и сегодня такие примеры
сближенья, id est, удаленья от сути…
Кто лижет, кто лжёт, кто ложится, кто ложит,
кто вторит: «Бардак…», кто возносит: «Фиеста!..»
А кто не желает, кто просто не может…
Куда тому деться, и где ему место?
Попытки мои говорить откровенно
приводят к похмелью. И скрытою целью
меня унижают. И я постепенно
склоняюсь к цинизму, внимаю безделью,
и мысленно снова от вас уезжаю…
Зима в моём сердце, заносы и наледь.
Там светит надежда сквозь дымку метели.
Твердят, что Весна наступает в Финале…
Не знаю, дождаться хотя бы капели.
Что мы ещё живы, лишь наша заслуга.
Прижмись ко мне крепче, ничто не пропало!
Продолжим дорогу, сжимая друг друга,
моля, чтобы чаша и нас миновала…
1989
