Совершенно не хочется сладкого рядом с тобой.
Алкоголь... Разве только затем, чтоб устроить разврат.
У тебя после рюмки ликёра так глазки горят...
Ах, упасть пред тобой, оказаться у розовых врат...
Намекни, иногда я и впрямь бесконечно тупой...
Приоткрой... Где начало всего? Где рождение тайн?
Где блаженство уснуло так чутко, как спит часовой?
Тот, что ходит и вертит кудрявой своей головой,
на стене между градом мертвецким и степью живой?
Степь горит языками тебя вожделеющих стай.
А над ними из звёздочек синих звенит потолок...
Так любовь полыхает, так жаждет, что небо черно!
Потому во Вселенной почти повсеместно темно,
кто захочет сиять, тот погрязнет во тьме всё равно...
Всё кончается там, где врезается в кожу чулок.
Подними этот занавес, молча начни диалог
от лица не безумной Офелии, той, при уме,
баронессы решающей ребус, за ним буриме,
стюардессы в горении пишущей в «VOGUE» резюме,
поэтессы, далёкой от кланов и всяческих склок.
У тебя получается... Знаю... Я видел во сне,
как ползут эти пальцы в сомненьи под строчки тесьмы,
будто в смысл забираются в самое логово тьмы,
чтоб почувствовать завязь взорвавшейся вздохом зимы,
приготовившей белые простыни смуглому мне.
И травой пахнет в сумерках синих, как цвет василька.
Сеновалом и далью бескрайней в пахучей степи...
Воздух тёплый... Но ты и в постели начни... натопи!..
А потом, как вакханка, с улыбкой счастливою спи...
И моя под твоей головой пусть немеет рука.
Скоро кончится год, скоро, может быть, кончится час
ожиданий сплошных и тревог, и настанет пора
самых светлых надежд, снегопада в огнях серебра...
Я готов был стать кем-то счастливым ещё до вчера,
а сегодня мне всё безразлично без любящих глаз.
Только музыка сонно звучит — медитируй поэт,
на Ю-Тубе любая любовь, подбирай — не хочу.
Новый Год... Мишура... А я мысленно к лету лечу...
Из воды на траву... и плечом ещё мокрым к плечу...
Но попробуй вернуть, что прошло... и чего уже нет...
2016
Алкоголь... Разве только затем, чтоб устроить разврат.
У тебя после рюмки ликёра так глазки горят...
Ах, упасть пред тобой, оказаться у розовых врат...
Намекни, иногда я и впрямь бесконечно тупой...
Приоткрой... Где начало всего? Где рождение тайн?
Где блаженство уснуло так чутко, как спит часовой?
Тот, что ходит и вертит кудрявой своей головой,
на стене между градом мертвецким и степью живой?
Степь горит языками тебя вожделеющих стай.
А над ними из звёздочек синих звенит потолок...
Так любовь полыхает, так жаждет, что небо черно!
Потому во Вселенной почти повсеместно темно,
кто захочет сиять, тот погрязнет во тьме всё равно...
Всё кончается там, где врезается в кожу чулок.
Подними этот занавес, молча начни диалог
от лица не безумной Офелии, той, при уме,
баронессы решающей ребус, за ним буриме,
стюардессы в горении пишущей в «VOGUE» резюме,
поэтессы, далёкой от кланов и всяческих склок.
У тебя получается... Знаю... Я видел во сне,
как ползут эти пальцы в сомненьи под строчки тесьмы,
будто в смысл забираются в самое логово тьмы,
чтоб почувствовать завязь взорвавшейся вздохом зимы,
приготовившей белые простыни смуглому мне.
И травой пахнет в сумерках синих, как цвет василька.
Сеновалом и далью бескрайней в пахучей степи...
Воздух тёплый... Но ты и в постели начни... натопи!..
А потом, как вакханка, с улыбкой счастливою спи...
И моя под твоей головой пусть немеет рука.
Скоро кончится год, скоро, может быть, кончится час
ожиданий сплошных и тревог, и настанет пора
самых светлых надежд, снегопада в огнях серебра...
Я готов был стать кем-то счастливым ещё до вчера,
а сегодня мне всё безразлично без любящих глаз.
Только музыка сонно звучит — медитируй поэт,
на Ю-Тубе любая любовь, подбирай — не хочу.
Новый Год... Мишура... А я мысленно к лету лечу...
Из воды на траву... и плечом ещё мокрым к плечу...
Но попробуй вернуть, что прошло... и чего уже нет...
2016
