Всё тело сейчас такое, как будто избил меня кто-то.
Но это совсем не кто-то. Это — моя работа.
Быть грузчиком для поэта — почти обычное дело.
Он столько скопил в себе нежности... за что ему и влетело...
Скрипит Судьба, усмехается, как злая на всех старуха:
«Так в чём, - говорит, - первичность? Материи или духа?»
«Первична, - твержу, - любовь моя. И вера в её победу.
И в Высшее Милосердие, меня ведущее к Свету...»
Дорога бывает трудною, случается дурь голимая,
и жуть, и жестокость военщины...
Но вдруг — я с любимой женщиной!
И в ушко шепчу ей: «Любимая...»
И вот, мы уже свободные
летим над землёю птицами,
над миром, лесами, реками,
над хатами и криницами...
Когда-нибудь всё переменится,
не будет стенаний и ропота.
И ты обретёшь спокойствие.
И я...
А грузить будут роботы.
2017
Но это совсем не кто-то. Это — моя работа.
Быть грузчиком для поэта — почти обычное дело.
Он столько скопил в себе нежности... за что ему и влетело...
Скрипит Судьба, усмехается, как злая на всех старуха:
«Так в чём, - говорит, - первичность? Материи или духа?»
«Первична, - твержу, - любовь моя. И вера в её победу.
И в Высшее Милосердие, меня ведущее к Свету...»
Дорога бывает трудною, случается дурь голимая,
и жуть, и жестокость военщины...
Но вдруг — я с любимой женщиной!
И в ушко шепчу ей: «Любимая...»
И вот, мы уже свободные
летим над землёю птицами,
над миром, лесами, реками,
над хатами и криницами...
Когда-нибудь всё переменится,
не будет стенаний и ропота.
И ты обретёшь спокойствие.
И я...
А грузить будут роботы.
2017
