Есть трогательный шарм в цветении ромашек
и ласковая грусть в молчаньи хризантем.
Есть то, что может быть в судьбе твоей однажды
и то, что раз придя, приходит насовсем.
Есть столько высших слов, невысказанных всуе,
что кажется, начни — не смолкнет разговор...
Есть столько поз твоих — я их не нарисую...
Тихонько украду и спрячу, словно вор.
Когда придёт зима, когда седой и белый
сравняюсь с ней в тоске, беззубый Дед Мороз,
я буду помнить взгляд, я буду помнить тело,
и как на краткий миг цветком в тебя пророс.
А в это время там, где память мир копила,
продолжат свой распад дома и города,
как будто ничего и не было... Но было!
Твои, любовь, добро и радость — навсегда.
Покуда я живу, благоухают в вазе
цветы... И для меня скользит твоя рука
в купели нежных губ... Они не знают грязи...
Тебе не уронить, любовь, ни лепестка.
2017
и ласковая грусть в молчаньи хризантем.
Есть то, что может быть в судьбе твоей однажды
и то, что раз придя, приходит насовсем.
Есть столько высших слов, невысказанных всуе,
что кажется, начни — не смолкнет разговор...
Есть столько поз твоих — я их не нарисую...
Тихонько украду и спрячу, словно вор.
Когда придёт зима, когда седой и белый
сравняюсь с ней в тоске, беззубый Дед Мороз,
я буду помнить взгляд, я буду помнить тело,
и как на краткий миг цветком в тебя пророс.
А в это время там, где память мир копила,
продолжат свой распад дома и города,
как будто ничего и не было... Но было!
Твои, любовь, добро и радость — навсегда.
Покуда я живу, благоухают в вазе
цветы... И для меня скользит твоя рука
в купели нежных губ... Они не знают грязи...
Тебе не уронить, любовь, ни лепестка.
2017
